Портал русской общины Армении представляет интервью с иереем Дмитрием Романюком, настоятелем храма Рождества Христова, помощником командующего Российским миротворческим контингентом в Нагорном Карабахе (январь 2023 — май 2024).
Отец Дмитрий, Вы пробыли больше года в Карабахе. Что значит для Вас это время?
Я провёл без малого полтора года в Карабахе. Это было время открытий, если можно так сказать, маленькая жизнь — моя карабахская история. Я стал свидетелем трагедии целого народа, точнее, обособленной его части: я склоняюсь более к тому, что карабахцы — это субэтнос. Свой диалект, как и традиции, свой неповторимый менталитет. Удивительное место Карабах, а люди уж очень мне запали в душу. Слишком много в карабахцах человеческого, людского. Люди там жили с человеческими лицами. Вот так будет совсем точно. А когда я говорю «карабахцы», то имею в виду всех, кто там жил, а это и русские, и украинцы, и белорусы, даже евреев я встречал, и, конечно же, коренное население — карабахские армяне. И все там жили единой семьёй.
Трагедией Вы называете вынужденный исход?
Всё там — трагедия. Просто-напросто всё — и на протяжении длительного времени. Я много прочёл литературы, не современной, которую можно за мзду напечатать и штамп поставить любого института или академии, особенно когда есть деньги (сейчас ведь переписать историю заново — легче лёгкого). А я верю имперским и советским книгам. Так вот, армяне испытывали на себе давление турок на протяжении долгих лет. В 1995 году Госдума РФ признала геноцид армян в Османской империи. Похожие события тогда 100 лет назад происходили и в Карабахе. Этому конфликту целый век. В советские годы вроде погасили, но какой ценой! Можно сказать, заложили мину, которая рванула при распаде СССР. Вы же помните всё это: погромы в Сумгаите и Баку, ввод советских войск… Человеческие жертвы. Это — позор для всех нас. Мы долгие годы жили в одной стране — и вдруг такая жестокость по отношению к соседям… И понятно, почему столь жестокой была в свою очередь первая Карабахская война. А вынужденный исход в сентябре 2023 — это действительно трагедия. Весь народ вышел как один человек, оставив за своими спинами землю предков… Трагедия.
Вы общаетесь с кем-то из карабахцев?
Конечно, общаюсь, ведь у нас был целый приход храма Рождества Христова, в котором я служил эти полтора года. В первую очередь — с Александром Бордовым — главой русской общины Нагорного Карабаха, мы с ним прошли немалый путь. Этот человек точно знает, как надо нести знамя Русского мира. Ничего и никого не боясь, подчас в самых сложных ситуациях. Это было для меня одним из открытий в Карабахе. Как и сама по себе Русская община — совершенно уникальная. В ней были русские, славяне, армяне и даже несколько евреев, татар и башкир. Большая дружная семья.
Всех объединял русский язык и русская культура. А вот церкви — разные, но это не мешало всем им причислять себя к Русскому миру. Отрадно было видеть, что за пределами России усилиями местных русских, без всякого вмешательства извне, реализуется большой проект, который базируется прежде всего на русскости. На наших основных базовых столпах. И это только помогло им добиться заметных результатов. Даже русский театр основал Бордов — впервые в истории Карабаха, а правовой центр «Гражданин» — это и вовсе отдельная история, после нашего храма он был вторым адресом, куда потянулись соотечественники во время всех обрушившихся на них бед и произошедшей в итоге трагедии.
Мы уже говорили о вынужденном исходе, но разговор складывается так, что приходится ещё раз возвратиться к этим событиям. Вам запомнился тот день — 19 сентября, когда начались боевые действия, повлекшие за собой исход?
Надо честно признать, что к исходу привели не только боевые действия 19 сентября, но и то состояние населения, в котором оно находилось в результате девятимесячной блокады. Были и другие события, которые внесли свою ложку дёгтя в состояние населения, помимо отсутствия газа, продуктов питания и медикаментов. Это ещё и отсутствие возможности свободно передвигаться, выезжать из Карабаха. Нельзя также забывать, что бывали непродолжительные боестолкновения, в ходе которых погибали военнослужащие и полицейские. Это же родственники, соседи, земляки…
В целом обстановка была очень напряжённая. Всё как-то резко забурлило после признания руководством Армении этой территории частью Азербайджана. Мы это сразу почувствовали, что называется, на земле. Азербайджанская сторона стала себя вести иначе — уже на правах единоличного хозяина региона. И при любых ситуациях они доставали эту козырную карту — мол, это наша земля, Ереван признал её нашей, армяне признали за нами Карабах, а вам, русским, что, больше всех надо? Приблизительно так это звучало. А если конкретно говорить о 19 сентября, то это — страшный сон. Как его забудешь? Это со мной на всю жизнь. Хотя была в этом кошмаре и Божья благодать.
Что Вы имеете в виду?
Когда начались боевые действия (это было в обед), первые армянские беженцы из Аскеранского района направились к территории Российского миротворческого контингента (РМК), которых размещали в храме Рождества Христова. Я старался больше внимания уделить матерям с грудничками. Их было немало. Только к вечеру удалось вырваться в сторону города, к Бордову, в офис правового центра «Гражданин», а там — тьма тьмущая народу, больше, чем в храме. Соотечественники со всего города прибежали в офис и собрались в отеле где он располагался. Полный зал. В самом офисе — не протолкнуться. Посоветовались и решили вывозить детей и стариков в РМК. А дело это непростое. Надо было избежать паники. Все хотят поехать с нами. В итоге за ночь сделали несколько рейсов, последний — на 4 авто. А дорога в РМК занимает 12 км. Идёт массированный огонь. Вроде по нам не бьют, вроде где-то там, но рядом. По дороге машина, ещё догорающая от попадания, и ещё одна — уже сгоревшая. Люди это видят. В машине паника. Матери и детки плачут от страха. Успокаивали их как могли. Интересно, что были дети, которые, когда начались боевые действия, прибежали не домой к мамам, а в офис русской общины — потому как это была тоже семья.
В одном из интервью Вы рассказывали, что в ту ночь провели Таинство в храме Рождества Христова?
Храм дрожал от интенсивного огня, было такое ощущение, что сейчас прилетит прямо в нас, и ведь оно не было ошибочным: наутро я узнал, что один снаряд попал в склад РМК на самом краю базы, а это в 500 метрах от храма. Вы понимаете, в какой ситуации мы были?.. В пять утра говорю Александру Сергеевичу: «Поднимайте всех!» Храм содрогается от огня, иконы трясутся так, что кажется, вот-вот попадают, а мы причащаемся. Такое в моей службе — впервые. Божественная Литургия под бой орудий — моё главное воспоминание о Карабахе. Дети, женщины, старики, соотечественники — все в едином порыве, как никогда, прикоснулись к телу и крови Христову. Запомнил лицо каждого. Никогда не забуду. В то утро к нам заглянул помолиться аж «целый» адмирал. Не забуду его глубоко сочувствующего, пронзительного взгляда.
Чем Вам еще запомнились те дни?
Не только те дни, когда происходил исход, а и период блокады запомнился мне — христианской любовью, которой было очень много. Библейские заповеди стали претворяться в жизнь в тяжелейших условиях, когда ближнему нужно протянуть руку и отнестись самым искренним образом. В моей памяти осталось немало человеческих историй, когда христианская вера брала верх над всем низменным. Добра и любви в тот период было много и повсеместно.
Вы бы хотели ещё раз ступить на карабахскую землю?
Обязательно, но тогда лишь, когда туда вернутся все те, кто был со мной предельно добр и честен. Когда вернутся обратно купола храма Рождества Христова и его приход, и все наши армянские братья и сёстры. Вернутся по Божьему велению, без войны, без кровопролития — на родину предков. И пусть никто не обижает ближнего. Пусть всё будет без крови. Должен быть мир. И чтобы дети больше не вздрагивали от страха и не плакали от того кошмара, который там был. Молюсь за это.
